Политический суверенитет и экономическая независимость

Вступительная беседа телевизионной программы «Народный университет», 20 марта 1960 г.

Начиная беседу подобного типа, я естественно, хочу приветствовать всех слушателей Кубы и повторить вслед за нашим товарищем, почему такое большое значение имеет этот вид народной педагогики, доходящий непосредственно до масс наших рабочих и крестьян, доводящий до них правду Революции, срывая все языковые покровы, специально предназначенные для того, чтоб затемнить правду; наша задача – сорвать с правды всё искусственное и показать её такой, как она есть.

Я имею честь начать этот цикл бесед, хотя сначала предполагалось, что выступать будет наш товарищ Рауль Кастро, но поскольку речь должна была идти о проблемах экономики, он передал эту задачу мне. Как солдаты Революции, мы будем выполнять ту задачу, выполнения которой требует наш долг, даже если у нас нет для этого, мягко говоря, идеальной подготовки. Может быть, это одна из таких задач – превратить в простые слова, во всём знакомые и понятные представления ту огромную важность, которую имеет тема политического суверенитета и экономической независимости, и объяснить, кроме того, теснейшую связь между этими двумя понятиями. Одно из них может, как это случилось на Кубе, предшествовать другому, но они обязательно сопутствуют друг другу и через некоторое время должны стать одним целым. Это можно утверждать, исходя и из положительного опыта Кубы, которая добилась политической независимости и немедленно посвятила себя борьбе за экономическую независимость, и из опыта отрицательного – тех стран, которые добиваются политической независимости или вступают на путь, к ней ведущий, а затем, из-за того, что не была обеспечена экономическая независимость, политическая независимость постепенно слабеет, пока не оказывается утеряна вовсе. Сегодня наша революционная задача состоит в том, чтоб думать не только о полным угроз настоящем, но и о будущем.

Лозунг сегодняшнего дня – это планирование. Сознательная и умная реструктуризация всех проблем, к решению которых приступит народ Кубы в предстоящие годы. Мы не можем думать только о защитных действиях, о контрударах перед лицом более или менее непосредственной агрессии, но мы должны приложить все усилия, чтоб выработать целостный план, который позволит нам предвидеть будущее. Люди Революции должны осознанно идти навстречу своей судьбе. Но недостаточно, чтоб это сделали Революции, необходимо также, чтоб весь народ Кубы точно понимал, что такое революционные принципы. И чтоб он знал, что вслед за нынешним моментом, когда некоторым людям будущее представляется неопределённым, нас, несомненно, ждёт счастливое будущее, и будущее славное, потому что именно мы заложили первый камень свободы Америки. Поэтому столь важна эта программа, куда могут прийти и высказать свою точку зрения все люди, которым есть что сказать. Не премьер-министр появляется перед камерами, он даёт великолепный урок, который может давать только педагог его уровня. Но и здесь мы планируем образовательную программу и стараемся разделить её на специализированные темы, не ограничиваясь ответами на вопросы. Приступим же непосредственно к нашей теме, как мы уже сказали, это – политический суверенитет и экономическая независимость.

Но перед тем как сказать о задачах, которые Революция выполняет, чтоб сделать реальностью эти два слова, эти два понятия, которые всегда должны сопутствовать друг другу, следовало бы определить и разъяснить их вам. Определения всегда страдают изъянами, они всегда склонны замораживать понятия, делать их безжизненными – и всё-таки нужно, по крайней мере, дать общее представление об этих двух понятиях-близнецах. Происходит так, что некоторые не понимают или не хотят понять (что в общем, одно и то же), в чём состоит суверенитет, и пугаются, когда наша страна, например, подписывает соглашение (в подписании которого, кстати, я имел честь участвовать), торговое соглашение с Советским Союзом и, кроме того, получает кредит от этой страны. В истории Америки есть прецеденты подобной борьбы. К примеру, на днях, точнее, два дня назад, отмечалась очередная годовщина экспроприации нефтяных компаний в Мексике при правительстве генерала Ласаро Карденаса. Мы, молодые люди, в ту эпоху были ещё детьми, (с тех пор прошло более двадцати лет) и не можем найти точные слова, чтоб описать потрясение, которое это событие вызвало в Америке, но в любом случае термины и обвинения были точно такими же, с какими сегодня приходится сталкиваться Кубе, с какими недавно столкнулась Гватемала, чему я лично был свидетелем; с какими в будущем придётся столкнуться всем странам, которые решительно вступят на этот путь свободы. Сегодня мы можем сказать, почти ничего не шаржируя, что то, как теле- и радиокомпании, крупные газеты Соединенных Штатов, эти глашатаи общественного мнения, преподносят любого правителя, действительно даёт представление о его значимости и честности, если просто заменить соответствующие слова на противоположные. Если какой-либо правитель подвергается большим нападкам, он, бесспорно, является лучшим, а мы сегодня имеем привилегию быть самой атакуемой страной и правительством, не только сейчас, а может быть, на протяжении всей истории Америки. Намного больше, чем Гватемала, и, может быть, даже больше чем Мексика в 38-м или 36-м годах, когда генерал Карденас издал указ об экспроприации. Нефть в ту эпоху играла важнейшую роль в мексиканской жизни; сегодня у нас эту же роль играет сахар – роль монопродукта, который идёт на монорынок, то есть который идёт на один-единственный рынок.

«Без сахара нет страны», - истерически восклицают глашатаи реакции и верят при этом, что если рынок, который у нас покупает этот сахар, перестанет это делать, крах будет полнейшим. Как будто этот рынок крах будет полнейшим. Как будто этот рынок, который покупает этот сахар, делает это только из-за желания помочь нам. В течение веков политическая власть была в руках рабовладельцев, потом у феодальных сеньоров. И чтобы облегчить ведение войн против врагов и подавлений восстаний угнетённых, они передавали свои исключительные права одному из них, самому решительному, самому жестокому. Он становился объединяющим ядром – королем, сюзереном и деспотом. Постепенно, на протяжении исторических эпох, он навязывал другим свою волю, пока не сделал её абсолютной. Мы, естественно, не будем рассказывать обо всём историческом развитии человечества, кроме того, время королей уже прошло. Остаются только некоторые образцы в Европе. Фульхенсио Батиста никогда не собирался зваться Фульхенсио-1. Ему просто было достаточно, чтобы могущественный сосед признавал его президентом и чтоб офицеры его армии подчинялись ему, то есть чтобы обладатели физической силы, материальных сил, инструментов насилия подчинялись ему и поддерживали его как самого сильного из них, самого жестокого из них или как того, кто имеет лучших друзей за границей. Сейчас существуют короли без короны – монополии, истинные хозяева целых стран, а иногда и континентов, как это было до недавнего времени с африканским континентом и большей частью азиатского континента и, к несчастью, и с нашим американским континентом. Иногда монополии пытаются добиться мирового господства. Первым был Гитлер, представитель крупных немецких монополий, который пытался внедрить идею о превосходстве одной расы и навязать её путем мировой войны, которая стоила 40 миллионов жизней.

Значение монополий так огромно, так велико, что оно сводит на нет политическую власть на многих наших республиках. Когда мы читали эссе Папини, где его персонаж Гог покупал республику и говорил, что эта республика думает, что у неё есть президенты, палаты депутатов, армии, что она суверенна, когда в действительности это он её купил. И эта карикатура точна; есть республики, которые имеют все формальные характеристики суверенных, и которые, однако, зависят от всеобъемлющей воли, например, Compania Frutera, чьим ненавидимым всеми директором был адвокат-неудачник. Другие зависят от Standard oil или от какой-либо другой нефтяной монополии, третьи – от оловянных королей или от торговцев кофе – если приводить примеры из американской жизни, не прибегая к африканским или азиатским. Таким образом, политический суверенитет – это понятие, которому не нужно искать формальных определений, нужно лишь пойти немного глубже, нужно поискать его корни. Все договоры, все правовые кодексы, все политики мира утверждают, что политический национальный суверенитет – это идея, неотделимая от понятия суверенного государства, современного государства. Если бы это было не так, не приходилось бы некоторым державам называть свои колонии свободно присоединившимися государствами, то есть скрывать за этим определением колонизацию. Внутренняя политическая система, которую имеет каждый народ, в той или иной степени позволяющая или совершенно не позволяющая осуществлять свой суверенитет, должно быть вопросом, касающимся только этого народа. Но национальный суверенитет означает, во первых, право страны на то, чтоб никто не вмешивался в её жизнь, право народа иметь то правительство и образ жизни, который более всего ему подходит. Это зависит от его воли, и только этот народ может определять, менять или не менять ему своё правительство.

Но все эти понятия политического суверенитета, национального суверенитета являются фикцией, если им не сопутствует экономическая независимость.
Вначале мы уже говорили, что политический суверенитет и экономическая независимость сопутствуют друг другу. Если нет собственной экономики, если она пронизана иностранным капиталом, нельзя быть свободным от опеки страны, от которой зависишь. И тем более страна не сможет осуществлять свою волю, если она сталкивается с крупными интересами той, другой страны, которая экономически господствует над ней. Эта мысль всё ещё не вполне ясна кубинскому народу, и необходимо повторять её снова и снова. Краеугольные камни политического суверенитета, заложенные 1 января 1959 года, будут надёжно укреплены только тогда, когда будет достигнута полная экономическая независимость. И мы сможем сказать, что идём по правильному пути, только если каждый день будут приниматься меры, обеспечивающие нашу экономическую независимость. В тот самый миг, когда правительственные меры приведут к тому, что движение по этому пути остановится или повернёт вспять, пусть это будет только один шаг назад, это будет означать, что всё потеряно и неизбежно начат возврат к системе колонизации, более или менее замаскированной в соответствии характеристиками каждой страны и ситуации в обществе.

Сегодня очень важно разбираться во всех этих понятиях. Сейчас уже очень трудно задушить национальный политический суверенитет страны посредством неприкрытого и простого насилия. Последний или два последних тому примера – это безжалостное, коварное нападение английских и французских колониалистов на Порт-Саид в Египте и высадка североамериканских войск в Ливане. Тем не менее, морскую пехоту уже не посылают так безнаказанно, как это делали раньше. И намного легче поставить завесу лжи, чем вторгаться в страну только потому, что экономическим интересам какой-либо крупной монополии был нанесён ущерб. В данный момент вторгаться в страну, которая заявляет о своем праве на суверенитет в ООН, где все народы хотят высказывать своё мнение и голосовать, - затруднительно.

И не так легко усыпить собственное или мировое общественное мнение. Для этого необходимы огромные пропагандистские усилия, которые подготовили бы условия для того, чтоб сделать эту интервенцию менее одиозной.

Именно это сейчас с нами и делают. Мы ни в коем случае не должны переставать подчёркивать при каждой возможности, что готовятся условия для того, чтоб усмирить Кубу – в той форме, в которой они сочтут необходимым. И только от нас зависит, чтобы эта агрессия не произошла. Они могут осуществлять экономическую агрессию в любых масштабах, но мы должны обеспечить в стране такой уровень сознательности, чтобы, если они захотят осуществить агрессию военную (непосредственно при участии солдат-соотечественников монополий или наёмников из других стран), цена, которую им придётся заплатить, была бы столь высока, чтобы они не смогли этого сделать.

И они пытаются утопить нас, они готовят условия, чтобы потопить в крови, если будет необходимо, эту Революцию только потому, что мы идём по пути экономического освобождения, потому что мы подаём пример другим странам, принимая меры, направленные на полное освобождение нашей страны и на то, чтобы степень нашей экономической свободы достигла уровня нашей сегодняшней политической свободы и политической зрелости.

Мы взяли политическую власть, мы начали борьбу за освобождение, имея власть, которую народ удерживает в своих руках, и удерживает твёрдо. Народ не может даже мечтать о суверенитете, если не существует власти, которая отвечала бы его интересам и чаяниям, а суды и все правительственные органы находятся в руках народа. Также это означает, что и экономические органы переходят в руки народа. Революционная власть или политический суверенитет являются инструментом для завоевания власти экономической, для того, чтоб сделать полномасштабной реальностью национальный суверенитет. В кубинской ситуации это означает, что наше Революционное правительство является орудием для того, чтобы на Кубе правили – во всех смыслах и сферах, от политической сферы до распоряжения богатствами нашей земли и нашей промышленности – только кубинцы. Мы всё ещё не можем провозгласить перед могилами наших мучеников, что Куба является экономически независимой. И она не может быть независимой, когда корабль, задержанный в Соединенных Штатах, заставляет остановиться фабрику на Кубе, когда любое распоряжение какой-либо монополии парализует здесь заводы и фабрики. Независимой Куба станет, когда она разовьёт все свои средства, все природные богатства, когда будет гарантировано, посредством договоров, посредством торговли со всем миром, что ни одна иностранная держава не сможет осушествить одностороннюю акцию, которая могла бы помешать поддерживать ритм производства, а все фабрики и сельское хозяйство будут продолжать производить максимум возможного в рамках проводимого нами планирования.

Да, мы можем точно сказать, что днем, когда в качестве первого шага был достигнут национальный политический суверенитет, был день, когда победила народная власть, день победы нашей Революции, то есть 1 января 1959 года. Это был день, который всё больше и больше считается не только началом необычного года в истории Кубы, но и началом новой эры. И мы даже осмеливаемся думать, что это начало новой эры не только на Кубе, но и во всей Америке. Для Кубы 1 января – это высшая точка развития после 26 июля 1953 г. и 12 августа 1933 г., а также 24 февраля 1895 г. и 10 октября 1868г. Но и для Латинской Америки это тоже означает дату её славы, служащую продолжением 25 мая 1809 года – день открытого заседания Кабильдо в Буэнос-Айресе… или любой другой даты, которая знаменовала начало борьбы американского народа за свою политическую независимость в начале 19 века.

Эта дата, первое января, завоёванная ценой, невероятно высокой ценой для кубинского народа, подытоживает борьбу многих поколений кубинцев – со времён складывания нации, борьбу за суверенитет, за родину, свободу и полную политическую и экономическую независимость Кубы. Уже нельзя сводить её лишь к очередному кровавому, впечатляющему, решающему даже, если хотите, эпизоду моменту в истории кубинцев. Первое января – это не только день гибели деспотического режима Фульхенсио Батисты, этого маленького отечественного Вейлера, но это и дата рождения подлинной республики, политически свободной и суверенной, которая считает высшим законом полное достоинство человека.
Это первое января означает триумф всех наших мучеников предыдущих поколений, начиная с Хосе Марти, Антонио Масео, Максимо Гомеса, Каликсто Гарсиа, Монкады, или Хуана Гуальберто Гомеса, чьи-ми предшественниками, в свою очередь были Нарсисо Лопес, Игнасио Аграмонте и Карлос Мануэль де Сеспедес а продолжателями стала плеяда мучеников нашей республиканской истории – Мелья, Гитерас, Франк Паис, Хосе Антонио Эчеверриа, Камило Съенфуэгос и другие.

И Фидель осознаёт, как осознавал всегда, с той поры, когда он полностью отдался борьбе за свой народ, всё величие революционности твёрдости духа, величие этой даты, которую сделал возможной коллективный героизм всего народа – этого великолепного кубинского народа, из которого возникла славная Повстанческая армия, продолжение армии мамби. Поэтому Фиделю нравится сравнивать стоящие перед нами теперь задачи с той задачей, которая стояла перед горсткой выживших бойцов после легендарной высадки с «Гранмы». Там, покинув «Гранму», мы оставили на ней все личные надежды, там началась борьба, в которой весь народ должен был победить или потерпеть поражение. И благодаря этой великой вере и этому великому единству со своим народом Фидель никогда не терял присутствия духа, даже в самые трудные моменты кампании; потому что он знал, что борьба не изолирована в горах Съерра-Маэстры, что она идёт в каждом уголке Кубы, где мужчины и женщины поднимают знамя достоинства.

И знал Фидель, как позже узнали и все мы, что это была такая же борьба, как та, которую мы вед1м сегодня, где весь народ Кубы победит или будет повержен. Сейчас он повторяет те же слова и говорит: или мы все спасёмся, или все пойдём ко дну. Вы знаете эту фразу. Потому что трудности, которые мы должны преодолеть, так же трудны, как и в те дни, после высадки с «Гранмы». И всё же сегодня счёт бойцов идёт не на единицы или десятки, их насчитываются миллионы. Вся Куба превратилась в одну Съерра-Маэстру, чтоб на территории, где окажется враг, дать решительный бой за свободу, будущее и честь нашей родины, которая сегодня, к несчастью, остаётся единственной, участвующей в битве.

Битва Кубы – это битва Америки, ещё не окончательная, по крайне мере не окончательная в том смысле, что даже если Куба проиграет эту битву, Америка её не проиграет; но если Куба выиграет эту битву, вся Америка выиграет схватку. Такова важность, которую приобрёл на остров, и именно поэтому так хотят подавить «дурной пример», который мы подаем. В ту эпоху, в 56-м году, стратегической целью, то есть главной целью нашей войны, было свержение батистовской тирании, то есть восстановление всех понятий о демократии, суверенитете и независимости, уничтоженных иностранными монополиями. Начиная с той эпохи 10 марта 1952 г. Куба превратилась в такую же казарму, как и те, которые мы передаём сегодня под школы. 10 марта было делом рук не одного человека, а целой касты, целой группы людей, объединенных рядом привилегий, из которых самым честолюбивым, самым дерзким был Фульхенсио I нашей истории. Эта каста выражала интересы реакционного класса нашей страны, латифундистов, паразитического капитала и была связана с иностранным колониализмом. Их было много, целая кампания исчезнувших как по мановению волшебной палочки типов, от manengues до приближенных к президенту журналистов, от штрейкбрехеров из желтых профсоюзов до царей игорного бизнеса и проституции. 1 января была достигнута главная на тот момент стратегическая цель Революции: уничтожение тирании, которая почти семь лет проливала кровь народа Кубы. И всё же наша Революция, Революция, сознающая свою природу, понимает, что политический суверенитет тесно связан с суверенитетом экономическим.

Эта Революция не хочет повторять ошибок десятилетия 30-х годов – просто ликвидировать одиозную фигуру, не отдавая себе отчёта в том, что фигура эта представляла определённый класс и определённую систему. И что если не будет уничтожена эта система, враги народа подыщут другого человека. Поэтому Революция стремится уничтожить корни терзающего Кубу зла. Мы должны брать пример с Марти и снова и снова повторять, что радикал – это просто человек, который доходит до корней; радикалом нельзя назвать человека, который не доходит до сути, или человека, который не заботится о безопасности и счастье людей. Эта Революция предлагает вырвать несправедливость с корнем, повторяет Фидель, следуя курсом Марти, хотя и используя другие слова.

Достигнув великой стратегической цели: свержения тирании и установления революционной власти, возникающий из глубин народа и отвечающей перед ним; власти, чья армия сегодня вооружённой рукой народа, мы ставим сегодня новую стратегическую цель – завоевания экономической независимости, новое завоевание полного национального суверенитета. Вчера тактиче6скими целями в рамках нашей борьбы были Съерра, равнины (llanos), Санта-Клара, Президентский Дворец, Колумбия, центры производства, которые нужно было завоевывать прямыми атаками, или предварительно окружая их, или действиями подпольщиков. Сегодня нашими тактическими целями являются победа аграрной реформы, которая станет основой индустриализации страны, диверсификация внешней торговли, подъём уровня жизни народа для достижения той великой стратегической цели, каковой является освобождение национальной экономики. И экономический фронт стал главной ареной борьбы, хотя крайне важными являются и другие, например образование; недавно мы уже говорили о важности образования, которое даст нам необходимых для этой битвы специалистов. Но как раз это и указывает на то, что экономический фронт является сегодня наиболее важным, а образование предназначено для того, чтоб подготовить офицеров для этой битвы. Я могу называть себя военным, военным, пришедшим из народа, который взял в руки оружие подобно многим другим, просто повинуясь зову; который исполнил свой долг в нужный момент и который сегодня находится на известном вам посту. Я не претендую на то, чтоб быть экономистом, просто я, как все бойцы революции, нахожусь в новом окопе, куда меня направили, и моя сегодняшняя забота и ответственность – состояние национальной экономики, от которого зависит судьба Революции. Но эта битва на экономическом фронте отличается от тех, которые мы вели в Съерре, это позиционные бои, бои, где непредвиденное почти не происходит, где концентрируются войска и тщательно подготавливаются атаки. Победы являются здесь результатом труда, упорства и планирования. В этой войне требуется коллективный героизм, самопожертвование всех, и это будет продолжаться не день, не неделю и не месяц, это очень долгая война, и она будет продолжаться тем дольше, чем больше мы будем изолированы и чем меньше мы будем знать все характеристики поля боя и чем менее полным будет наш анализ врага.

Эта война тоже ведётся многими видами «оружия», начиная от четырёхпроцентного взноса трудящихся на индустриализацию страны до работы каждого кооператива, до создания отраслей, до сих пор неизвестных в национальной промышленности, таких как цитрохимия, та же базовая химия или металлургия, и её главная стратегическая цель – следует постоянно помнить об этом – завоевание национального суверенитета. Но завоевать что-либо – означает отнять это у другого, и следует выражаться ясно, не прячась за понятиями, которые могут быть неправильно истолкованы. Мы должны завоевать суверенитет страны, и нужно отобрать его у тех, кого называют монополиями. Хотя монополии вообще то не имеют отечества, все монополии, которые были на Кубе, которые пользовались кубинской землёй, имеют очень тесные связи с Соединенными Штатами. Иными словами, наша экономическая война – это война против могущественной державы Севера, и это не просто война. Иначе говоря – наш путь к освобождению предполагает победу над монополиями конкретно над североамериканскими монополиями Контроль над экономикой одной страны со стороны другой, бесспорно, уродует экономическое развитие первой из этих стран первой из этих стран.

24 февраля Фидель сказал в СТС: как можно было считать, что революция будет ждать решения от инвестиций частного иностранного капитала? Как можно было предполагать, что революция, возникшая из борьбы за права трудящихся, которые нарушались в течение многих лет, станет ждать решений частных иностранных инвестиций, которые движутся туда, где капитал имеет больший интерес, которые вкладываются не в те товары, которые необходимы стране, а в те, которые обещают большую прибыль? Стало быть, Революция не могла выбрать этот путь, путь эксплуатации, иначе говоря, нужно было искать другой путь. Надо было нанести удар по самой вредоносной из всех монополий, по монополии на владение землёй, разрушить её, передать землю в руки народа и начать, таким образом, настоящую борьбу, потому что несмотря ни на что, именно стало первым боевым соприкосновением двух врагов. Главная же битва развернулась не на уровне аграрной реформы, она уже стала фактом; битва разворачивается сейчас и развернётся в будущем на ином поле, потому что, несмотря на то что монополии обладали здесь большой территорией, самые главные из них находятся в химической промышленности, в машиностроении, в нефтяной отрасли, и именно там им мешает пример Кубы, дурной пример, как они его называют.

Тем не менее, начинать надо было с аграрной реформы. Полтора процента собственников земли, собственников кубинских или не кубинских, но собственников кубинских земель, владели сорока шестью процентами национальной площади, а семьдесят процентов владели только двенадцатью процентами национальной площади. У нас было 62 тысячи земельных наделов размером меньше ? кабальерии, при том, что согласно закону об аграрной реформе минимально необходимым для жизни являются две кабальерии, т.е. это необходимый минимум неорошаемой земли для того, чтоб семья из пяти человек могла прожить, удовлетворяя минимум своих потребностей. В Камагуэе пять компаний, пять-шесть сахарных компаний, контролировали 56 тысяч кабальерий. Это составляет двадцать процентов всей площади провинции.

И кроме того, монополии владеют никелем, кобальтом, железом, хромом, марганцем и всеми нефтяными концессиями. В нефтяном секторе, например, были предоставлены и поданы заявки на концессии, общая площадь которых в три раза превосходила площадь страны. То есть отдана была вся национальная площадь, прилегающие островки и вся зона кубинского континентального шельфа и, кроме того, были зоны, на которые были поданы заявки со стороны двух или трёх компаний, оспаривавших эти зоны друг у друга. Эти отношения собственности североамериканских компаний также были ликвидированы. Также был нанесён удар по спекуляции жильём посредством снижения платы за жильё – а теперь и плана INAV по предоставлению дешёвого жилья. У нас было много монополий в жилищном секторе, и хотя они, возможно, и не были североамериканскими, по крайней мере в смысле идеологической концепции частной собственности на службе одного человека для эксплуатации народа.

Вмешательства государства в управление крупными рынками и создание народных магазинов, из которых 1400 находятся в сельской местности, позволили обуздать, по крайней мере сделать первый шаг на пути обуздания спекуляции и монополии во внутренней торговле.

Вы знаете, как дорожают продукты, и если нас слушают крестьяне, вы знаете, какая большая разница между сегодняшними ценами и ценами, которые в ту злосчастную эпоху назначали на селе garroteros. По крайней мере удалось обуздать ранее ничем не ограниченные действия монополий в области жизнеобеспечения.

Телефон и электричество – это два примера. Монополия фигурировала во всех областях жизни кубинского народа. Не только в экономической сфере, о которой мы сейчас говорим, но и в политике и в культуре.

Теперь надо было сделать ещё один важный шаг в нашей борьбе за освобождение: нанести удар по монополии на наш рынок.

Уже заключены несколько торговых договоров c разными странами, и на кубинский рынок на условиях полного равенства приходят новые страны. Из всех подписанных договоров, несомненно, самым важным является договор, заключённый с Советским Союзом. Необходимо помнить это, потому что на данный момент с нашими продажами происходит нечто необычайное: мы продали весь сахар в рамках нашей квоты на мировом рынке, при этом у нас всё ещё есть заявки на сахар в размере от восьмисот тысяч до миллиона тонн, заключаются новые контракты, новые договоры с другими странами. Кроме того, мы обеспечили на пять лет вперёд продажу миллиона тонн. Конечно, мы получим за этот сахар только двадцать процентов оплаты в долларах, но доллар – это не более чем инструмент для покупки, у доллара нет никакой другой ценности, чем его покупательная способность, и мы, получая промышленную продукцию или сырьё, просто используем сахар в качестве доллара. Некоторые мне говорили, что разорительно подписывать такой контракт, поскольку расстояние, отделяющее Советский Союз от Кубы, значительно удорожает все импортируемые продукты. Подписанный контракт на нефть не оставил от этих предсказаний камня на камне. Советский Союз обязался поставлять Кубе нефть различных сортов по цене на тридцать три процента дешевле, чем у североамериканских монополистических компаний, которые находятся от нас на расстоянии шага. Это и называется экономическим освобождением.

Естественно, есть те, кто утверждает, что Советский Союз продаёт нам нефть по такой цене из политических соображений, что это делается только для того, чтоб нанести ущерб Соединенным Штатам. Мы можем согласиться, что это действительно так. Да, если Советскому Союзу при осуществлении им своего суверенитета хочется проучить Соединенные Штаты, он продаёт нам нефть и покупает у нас сахар. Но нас это не касается, нас не касаются их намерения, торгуя, мы просто продаём товар и не продаём национальный суверенитет, как это делали раньше. Мы просто будем говорить на языке равенства. Каждый раз, когда здесь появляется представитель новой страны мира, сегодня он будет говорить на языке равенства. Не имеет значения размер страны, которую он представляет, или мощность её пушек. Как независимая нация Куба имеет голос в ООН наравне с Соединенными Штатами и Советским Союзом.

В этом духе были заключены все договоры, и в этом духе будут заключаться все новые торговые договоры. Потому что следует настаивать на том, что понимал и ясно сказал Марти много лет назад, когда он заявлял, что нация, которая покупает, - это нация, которая командует, а нация, которая продаёт, - это нация, которая подчиняется. Когда Фидель объяснял, что торговый договор с Советским Союзом очень выгоден Кубе, он просто объяснял… даже не объяснял, можно сказать, что он выразил чувства кубинского народа. Действительно, весь мир почувствовал себя немного свободным, когда узнал, что можно подписывать торговые договоры, с кем хочешь, и весь мир почувствует ещё более свободнее, когда узнает, что в этом случае был подписан торговый договор в рамках осуществления суверенитета страны, но что это один из самых выгодных для Кубы торговых договоров. И когда будут изучены кабальные ссуды североамериканских кампаний и сравнены со ссудой или кредитом, предоставленным Советским Союзом на двенадцать лет под два с половиной процента, под самый низкий процент в истории международных торговых отношений, станет видна его важность. Это правда, что кредит этот дан для покупки советских товаров, но правда также и то, что ссуды Export Bankа например, который вроде бы является международной структурой, предназначены для покупки товаров в Соединенных Штатах. И кроме того, эти ссуды предоставляются для того, чтоб покупать определённые товары иностранных монополий. Например, Export Bank даёт ссуду (конечно, это не значит, что это происходит на самом деле) бирманской Электрической компании – представим себе, что бирманская Электрическая кампания равняется кубинской Электрической кампании – и ссужает этой компании восемь, десять или пятнадцать миллионов песо. Затем он же ставит свою аппаратуру, начинает поставлять очень дорогой электрический ток, причём с перебоями, получает огромный процент, а потом эта страна выплачивает основную сумму. Таковы системы международных займов. Это коренным образом отличается от кредита, предоставленного стране для того, чтоб эта страна его использовала на благо всех детей этого народа. Было бы совсем другое дело, если бы Советский Союз ссудил 100 миллионов песо своей дочерней компании, чтоб наладить здесь свой бизнес и вывозить дивиденды обратно в Советский Союз. Но на самом деле сейчас планируется построить с помощью СССР большое металлургическое предприятие и нефтеперерабатывающий завод, полностью национальные и на службе народа.

Иначе говоря, всё, что мы заплатим, означает только оплату того, что мы получили, причём правильную и честную оплату, как мы уже видели в случае с нефтью. Но я не могу пока сказать, что по мере того, как будут подписываться другие договоры, мы сможем также открыто сообщить всем и о чрезвычайно низких ценах на товары, которые производит наша страна, и что все они будут высокого качества.
Нам оппонирует газета Diario de la Marina, и стоит её процитировать ещё раз. К сожалению, я не принес самой интересной статьи, в которой приводятся пять, шесть или семь причин, по которым им этот договор кажется плохим. Все они лживы, естественно. Но они лживы не только в интерпретации, что уже плохо. Они лгут даже в фактах. Они лгут, например, когда говорят, что договор означает обязательство Кубы поддерживать советские действия в ООН. То есть, как это уже разъяснил Фидель, Кубу обвиняют как раз в том, для чего была создана – ООН – согласно её учредительным документам. А освещение всех прочих экономических вопросов страдает крупными ошибками грубой ложью, которые уже были опровергнуты нашим Министерством торговли. Самая большая ложь относится к вопросу о ценах. Вы знаете, что цена сахара естественным образом устанавливается на мировом рынке через спрос и предложение. Diario de la Marina утверждает, что если этот продаваемый Кубой миллион тонн Советский Союз, в свою очередь, выбросит на мировой рынок, Куба ничего не выиграет. Это ложь просто потому, что в договоре твёрдо закреплено, что Советский Союз может вывозить сахар только в те страны, которые обычно покупали у него сахар и раньше. Советский Союз – импортёр сахара, но он также экспортирует рафинированный сахар в некоторые пограничные страны, которые не обладают сахароперерабатывающей промышленностью, как, например, Иран, Ирак, Афганистан. И естественно, Советский Союз будет продолжать экспортировать сахар в те страны, в которые он обычно его экспортировал, но наш сахар будет потребляться полностью в рамках планов увеличения народного потребления в самом СССР.

Если североамериканцы так сильно озабочены, заявляя даже в Конгрессе, что Советский Союз их догоняет, и если они верят Советскому Союзу, почему мы не должны ему верить? Когда Советский Союз говорит нам, и, кроме того, подписывает договор, а не просто говорит на словах, что этот сахар – для внутреннего потребления, ни одна газета не должна сеять сомнения, которые подхватываются на международном уровне и которые действительно могут повредить ценам на сахар. Это не что иное, как контрреволюционное действие. Это действия тех, кто не может примириться с потерей своих привилегий.

Другой вопрос – о ценах на кубинский сахар: вопрос, заслуживший незаслуженное упоминание со стороны одного из глашатаев контрреволюции (речь шла о т.н цене Линкольна): в связи со сделанным нами несколько дней назад заявлением они настаивают на том, что эти сто или сто пятьдесят миллионов лишних песо, которые США платят за наш сахар, представляют собой их подарок Кубе. Это не так. В связи с данной ценой Куба подписала тарифное обязательство, согласно которому за каждый песо, который североамериканцы тратят на Кубе, Куба должна была тратить примерно песо и пятнадцать сентаво. Это значит, что за десять лет из рук кубинского народа в руки североамериканских монополий перешёл миллиард долларов. У нас нет причин дарить что-либо кому-либо, но если бы эти деньги перешли из рук кубинского народа в руки североамериканского народа, мы бы ещё могли быть довольны. Однако они перешли в сундуки монополий, которые являются не чем иным, как инструментом подавления, и видят свою цель в том, чтоб помешать угнетённым народам мира пойти по пути освобождения. Кредиты, которые Соединенные Штаты давали Кубе, стоили Кубе шестьдесят один сентаво процентов за каждый песо. И это краткосрочные займы. Не сентаво процентов за каждый песо. Не будем говорить, во что бы это обошлось нам в рамках долгосрочного займа, такого, который предоставляет нам Советский Союз. Поэтому мы продолжаем постоянно следовать заповеди Марти, а во внешней торговле настаиваем на как можно большей её диверсификации, на том, чтобы не ставить себя в зависимость от одного покупателя и диверсифицировать не только нашу внешнюю торговлю, но и наше внутреннее производство, чтобы иметь возможность продавать на большем числе рынков.

Итак, Куба идёт вперёд. Мы переживаем действительно звёздный момент нашей истории, когда взгляды всех стран Америки устремлены на этот маленький остров, а реакционные правительства обвиняют Кубу во вспышках народного негодования, которые происходят во всех уголках Америки. Уже не раз ясно было подчеркнуто, что Куба не экспортирует революцию; революцию нельзя экспортировать. Революции происходят тогда, когда внутри страны возникают ряд неразрешимых противоречий. Куба экспортирует только свой пример, тот самый «плохой пример», о котором я уже говорил. Это пример маленького народа, который опровергает законы лженауки, именуемой «геополитика», и перед самой пастью монстра, о котором говорил Марти, бросает клич свободы. Вот то преступление, вот тот пример, которого боятся североамериканские империалисты и колониалисты. Они хотят раздавить нас, потому что мы поднимаем знамя Латинской Америки, они хотят применить к нам доктрину Монро, и уже существует новая редакция этой доктрины, представленная в Сенат Соединенных Штатов; думаю, что, к счастью для них самих, её не приняли или она не прошла в одной из комиссий.

Мне представилась возможность прочитать констатирующую часть этой версии, и она отражает такой пещерный, такой крайне колониалистский менталитет, что, думаю, её принятие стало бы позором североамериканского народа. Этот проект возрождал доктрину Монро, но в ещё более откровенном виде, один из параграфов гласил, я точно это помню: «Поскольку доктрина Монро ясно устанавливает, что ни одна страна, находящаяся за пределами Америки, не может порабощать американские страны». То есть страна, находящаяся в пределах Америки, может это делать. И дальше следовало: «… эта редакция (доктрины Монро) более чем прежняя, даёт основания для вмешательства без обращения в ОАГ» с тем, чтоб потом поставить ОАГ перед свершившимся фактом. Ну что ж, это политические опасности, производные от нашей экономической кампании за освобождение. У нас сейчас… прежде всего у нас мало времени, но… мы должны рассмотреть последнюю проблему – как инвестировать нашу валюту, как инвестировать усилия нации, чтоб ускорить реализацию наших экономических планов. 24 февраля, выступая перед трудящимися при получении символического четырёхпроцентного взноса, Фидель Кастро сказал: «… но когда Революция пришла к власти, уже нельзя было снижать наши резервы, а народ привык к более высокому уровню потребления импорта по сравнению с экспортом».

Вот в такой ситуации страна должна инвестировать, должна экономить или же должна получать капитал из-за границы… Каким был наш тезис об экономии, прежде всего экономии валюты для развития нашей собственной промышленности? Было выдвинуто положение о ввозе частного капитала. Когда речь идёт о национальном частном капитале, капитал находится внутри страны. Но когда речь идёт об импорте капитала – а нам требуются капиталы и предлагаемая нам формула решения заключается во вложении частного капитала, - мы находимся в следующей ситуации. Иностранный частный не перемещается из благородства, он не движим актом благородного милосердия, не мобилизуется желанием прийти к народам. Иностранный капитал движется из желания помочь себе самому. Частный иностранный капитал – это капитал, который становится излишним в одной стране и переводится в другую, где зарплаты ниже, условия жизни, сырьё дешевле, что даёт большие прибыли. То, что движет иностранным капиталом, - это не щедрость, а прибыль, а нам здесь всегда предлагалось дать гарантии частным инвесторам, чтоб решить проблемы индустриализации.

В сельское хозяйство и промышленность будут вложены триста миллионов песо. Речь идёт о битве за экономическое развитие нашей страны и решение наболевших проблем. Конечно же, это не простой путь. Вы знаете, что нам угрожают, вы знаете, что говорят об экономических санкциях, о военных маневрах, о том, чтоб лишить нас квот, и т.д. и т.п., в то время как мы просто пытаемся продать наши товары. Значит ли это, что мы должны отступить? Что мы должны оставить всякую надежду на лучшее, если нам угрожают? Каков правильный путь народа? Кому вредит наше желание развиваться? Разве мы хотим жить за счёт труда других народов? Разве мы хотим жить за счёт богатств других народов? Так чего же хотим мы, кубинцы? Мы хотим жить не за счёт чужого пота, мы хотим жить за счёт своего пота. Не жить за счёт чужих богатств, а жить своими богатствами, чтоб удовлетворить все материальные нужды нашего народа и на этой основе решить все остальные проблемы страны. Поэтому мы говорим не об экономике как об экономике «для себя», а об экономике как об основе для удовлетворения всех остальных нужд страны: образования, гигиены и здравоохранения, нужды в жизни, которая состояла бы не только из работы, но и из развлечений; нужды в решении крупных проблем, которые достались нам в наследство со времён колонии… Как мы потратим все эти миллионы, это вам объяснит какой-нибудь другой товарищ во время одной из следующих бесед, рассказывая не только как, но и почему мы потратим их так, а не иначе, на избранном нами пути.

Теперь для слабых, для тех, кто боится, для тех, кто думает, что мы единственные в истории, кто попал в подобную ситуацию, и что спасения нам нет и что если мы не остановимся или не отступим, то мы пропадём – я хочу привести ещё одну последнюю цитату, историю, которую рассказывал Хесус Сильва Эрсог, мексиканский экономист, автор закона об экспроприации нефти. Эта история относится к той пережитой Мексикой эпохе, когда международный капитал тоже перешёл в наступление против духовных и культурных ценностей народов – под теми же лозунгами, которые повторяли в сжатом виде всё то, что сегодня говорится о Кубе, и история эта такова. Само собой, говорили, что Мексика – коммунистическая страна. Поминался призрак коммунизма. В книге, которую я уже цитировал на предыдущих конференциях, посол Дэниэлз рассказывает, как он в те трудные дни отправился в Вашингтон и один английский джентльмен заговорил с ним о мексиканском коммунизме. Сеньор Дэниэлз говорит ему: «Ну, я не знаю в Мексике ни одного коммуниста, кроме Диего Риверы, но всё-таки, что такое коммунист?» - спрашивает затем Дэниэлз у английского джентльмена. Тот садится в удобное кресло, размышляет некоторое время, потом поднимается и пытается дать определение. Она его не удовлетворяет. Он снова садится, вновь принимается размышлять, начинает потеть, снова встаёт и даёт другое определение. И оно тоже оказывается неудовлетворительным. И так продолжается до тех пор, пока он в отчаянии не говорит Дэниэлзу: «Сеньор, коммунист – это любой тип, который нам досаждает».

Вы можете оценить, как повторяются исторические ситуации; я уверен, что все мы довольно сильно досаждаем другим людям. Похоже, что мы с Раулем разделяем честь быть самыми досаждающими… Но параллели исторических ситуаций имеют своё продолжение. Подобно тому, как Мексика национализировала свою нефть и смогла пойти вперёд, а Карденас был признан самым великим из всех президентов, которых имела эта республика, так и мы пойдём вперёд.

Все те, кто находится на другой стороне, будут как угодно называть нас, будут говорить всё что угодно; единственной правдой является то, что мы работаем на благо народа, что мы не отступим, а эти люди, те, у кого экспроприировали, конфисковали собственность, «сикитрильядос», они не вернутся…