Газета "Круг друзей"

Это было справедливое судебное слушание

(17 МАРТА 2004 ГОДА)

Роса Мириам Элисальдэ
и Эстэр Барросо

Он только что прибыл в Гавану после апелляционного слушания по судебному решению, которым вот уже три года, как Пятерым были вынесены обвинительные приговоры в отравленной атмосфере Майами. Это первое интервью, которое дал кубинской прессе Леонард Уэйнгласс, но оно не будет единственным. Через несколько минут подойдут другие наши коллеги и времени у него для нас не в избытке, а потому мы хотим использовать его максимально.

В огромном кресле, с улыбкой на лице перед нами один из главных действующих лиц этого нового правового сражения, которое вновь происходит в Майами, но уже в другой обстановке. У нас большой список вопросов, а к нам присоединился еще, совершенно случайно, адвокат Хосе Пэртьерра, известный кубинцам по правовой баталии за возвращение Элиана (кубинского мальчика, которого американские власти насильственно, вопреки требованиям родственников удерживали на американской территории в 1998 году, Прим. ред.) на Кубу. По доброте души он будет нашим переводчиком на этом интервью, которое начинается со слов, ставших его названием - "Это было справедливое судебное слушание".

- Почему?

- Это была справедливая аудиенция. Ни один из трех судей не был флоридским. Никто из них раньше не был прокурором. Обстановка заседания была необычно благоприятной для нас и нам позволили изложить наши аргументы. Нам задали много вопросов, так же и прокурорам, и я думаю, что это было полноценным слушанием. Тем не менее очень трудно предсказать, каким будет решение суда.

- В заявлениях людей, которые присутствовали на аудиенции и выступают на стороне Пятерых, чувствуется много оптимизма. Какое ощущение у Уэйнгласса?

- Еще очень рано радоваться. В действительности мы не знаем, что думают в этом суде. Единственное, что мы узнали, это - что их интересует. Они на самом деле остановились на вопросах, в освещении которых мы были заинтересованы, это так, и это нас обнадеживает, но мы не знаем, как они воспринимают эти темы, являющиеся главными в данной апелляции. Придется подождать.

- Как Вы оцениваете аргументы прокуратуры?*

- Самое интересное в этом деле связано с аргументами, которые выбрали для выдвижения прокуроры. И в этом деле суд направлял внимание прокуроров на отобранные аргументы, аргументы, которые заинтересовали суд, и по которым он хотел получить от прокуроров наиболее подробное изложение. Они были именно теми, в изложении которых были заинтересованы мы. В этом смысле такие действия наибольшим образом обнадеживают нас. Но мы не знаем хода мыслей в суде, в нашу ли они пользу. Или же там хотят заслушать побольше аргументов для того, чтобы выработать какой-то критерий совершенно противоположного характера.

- Вы можете сказать нам поточнее, как обстояло дело с обвинением в "Конспиративной подготовке убийства"?

- Что касается Конспиративной подготовки убийства, суд задавал очень трудные вопросы, как прокуратуре, так и нам, что указывает на то, что он был очень заинтересован в этой теме. Но невозможно сказать, рассуждал ли суд в нашу пользу или напротив. По крайней мере, он был заинтересован и это самое большое, что можно сказать.

- Комментарии в прессе совпадают во мнении, что ответы прокурора были более слабыми, а вы сейчас говорите, что обе стороны получали трудные вопросы. Какие это были вопросы? Насколько слабыми были ответы прокурора Катрин Хек-Миллер?

- Есть две области, по которым суд задавал вопросы прокурору, и которые говорят о ее озабоченности. По поводу Конспиративной подготовки убийства было задано в основном два вопроса. Первый: где доказательства того, что Херардо знал о том, что дело шло к военному конфликту? Ответы прокуратуры были очень слабыми. Вторым был вопрос: где доказательства того, что Херардо тоже принимал участие в подготовке плана? В этом случае ее ответы снова были слабыми. Это нас обнадеживает, но, по опыту адвокатов, суд весьма часто ставит вопросы, очень трудные для ответа прокуратуры, а решение принимает все равно в ее пользу.

- Вы сейчас упомянули о двух сферах, по которым ставились вопросы. Сказали об одной, о конспиративной подготовке убийства. Какая же вторая?

Вторая, когда задавали вопросы прокурорам и получали слабые ответы, касалась запроса о замене места проведения процесса и опыта в деле Рамиреса, когда была попытка прокуратуры Майами перенести дело из этого города, ссылаясь на ущерб от влияния кубинского сообщества. Прокурор дала ответ, полностью противоположный тому, чем они сами аргументировали в том случае; она сказала, что Майами - вполне подходящее место для проведения процесса. По этому вопросу прокурор говорила дольше нужного, пытаясь дать ответ. Ответ не был убедительным.

- В прессе мы читали также, что обвинению в конспиративной подготовке убийства на этом слушании было уделено гораздо меньше времени…

- Говорилось очень мало о существе обвинения, но о приговоре - да, и особенно обстоятельно аргументировал адвокат Ричард Клюг. Поэтому мы полагаем, что наше мнение было выражено ясно и аргумент о том, что они не действовали в нарушение государственной безопасности Соединенных Штатов, вызвал хорошую реакцию.
"Я сказал, например, что мой клиент Антонио Геррэро находится в тюрьме по тому же приговору к пожизненному заключению, как и знаменитые шпионы Роберт Уолкер, Роберт Хансен и Олдридж Эймс, в делах которых имеются сотни документов, обосновывающие, в чем состоит нарушение ими государственной безопасности страны. Однако в деле Антонио, как и в делах двух других кубинцев, осужденных по такому же обвинению, нет ни одной страницы… Так, как же можно применять одно и то же наказание пожизненного заключения при столь большой разнице? Мы возлагаем надежды на то, что суд сможет понять такую простую вещь.

- После практически полного молчания вокруг этого дела появилась - вслед за аудиенцией - некоторая открытая информация. Как Вы это оцениваете? Это предполагает какое-нибудь изменение?

- То, что произошло в этом случае, не является необычным. Случай с Мумией, (заключение в тюрьму по сфабрикованному обвинению журналиста-афроамериканца, Прим. ред.) ставший всемирно известным и так же получивший большую известность в США, замалчивался в течение 14 лет. Таким же образом и случай с Пятерыми очень мало освещался в течение пяти лет. Тем не менее, сегодня есть факты, которые следовало бы рассматривать в их пользу и которые должны повысить внимание к ним публики. Во-первых, объявление, опубликованное в "Нью-Йорк Таймс" и оказавшее большую помощь. Международный канал "Фокс" тоже подготовил программу по этому делу. Она была краткой, но говорилось об этом случае. Во время слушаний в Майами было девять телевизионных камер. Они не могли проигнорировать аудиенцию, на которой были международные обозреватели из Европы и Южной Америки. Несомненно, это привлекло внимание. Я жду появления все большего числа комментариев в ближайшие месяцы. До настоящего времени это мы обращались к прессе и стучались в ее двери. Теперь пресса идет к нам и логично предположить, что об этом деле будут говорить значительно больше.

- Какое впечатление вынесли вы о судьях и о том, как они проводили слушания?

- Впечатления, которые у меня были по сведениям о них, подтвердились тем, что происходило на судебной аудиенции. Двое судей учились на самых хороших факультетах права в США и были среди лучших в своих выпусках. Это был необычайно умный и квалифицированный судейский состав из людей старшего возраста. Одному - 80, а другому - 84 года. Это не такие судьи, которые стремятся к карьерному росту. У них уже есть имя, уже сделана карьера. Теперь они могут быть независимыми. Поэтому они вели слушания так, как мы ожидали.
"Вопросы были очень умными. Обращались они к темам, которые мы и ожидали. Они не фокусировались строго на патриотических аспектах. Во всем они основывались на законе. Мы им благодарны за это. Если мы отвлечемся от национальных и патриотических интересов, то дело очень сильно склоняется в нашу пользу. Мы возлагали надежды на то, что суд проявит интерес к делу на этом уровне. И на самом деле это и произошло".

- Чего можно ждать сейчас? У Вас есть предположение, когда суд объявит свое решение по этому делу?

- Сказать, когда суд примет решение по этому делу, невозможно. Этот суд отличается тем, что он принимает решения быстрее, чем другие. Но данный случай имеет длинную историю и является очень сложным. Очень трудно сказать. Если же вдаться в предположения, то я бы сказал, что они объявят решение не раньше, чем дней через 60, а может быть, и 100. Но это только предположения. Нужно ждать решения. Если мы чего-то добьемся, прокурор может апеллировать к суду в полном составе (en banc). А если мы проиграем, тогда мы будем апеллировать к суду в полном составе. В любом случае дело перейдет в этот полносоставный суд. Однако этот суд не обязан принимать дело. Обе стороны обращаются с просьбами и в большинстве случаев в них отказывают. Тогда любая из сторон может апеллировать к Верховному Суду. Еще раз. Это - просьба о том, чтобы суд принял дело.

- А сколько времени занимает все это после объявления о решении судей?

- Такие просьбы проходят быстро.

- Каковы могут быть различные и возможные решения суда?

- К числу возможностей относятся - выиграть все и проиграть все; выиграть или проиграть по любому из 26 обвинений; или по теме места проведения процесса; или по ошибкам в проведении процесса, таким как в оценке слежки иностранной разведки, в протоколировании отобранной информации, и т.д. Это уже технические вещи. И суд может вернуть часть дела на пересмотр в суде первой инстанции. Судьи могут и разойтись во мнениях. Двое могут проголосовать за какое-то решение, а третий может быть несогласен. Есть много вариантов.

- Вы говорили со своими подзащитными после судебной аудиенции?

- В последнее время я разговаривал с тремя из них, но не после этого слушания, а два дня назад. Когда вернусь в Соединенные Штаты, то буду говорить с ними об этом судебном заседании.

- Как чувствует себя Антонио?

- Он - в порядке. Вчера с ним разговаривала его мама и потом я говорил с ней. Его вернули в тюрьму Колорадо. Чувствует он себя хорошо и сейчас он так же активен, как и раньше.

- Я Вас спросила, потому что накануне судебной аудиенции Антонио перевели временно из тюрьмы, чтобы сделать ему операцию и посадить в карцер. Что-то странное…

- Когда Антонио перевели из Колорадо в больницу в Иллинойсе, его заключили в карцер. Никому в голову не пришло бы такое: посадить в самые ужасные условия заключенного, которому предстоит лечение. Когда заключенный заболел и нуждался в медицинской помощи, именно в этот момент его сажают в карцер. И с врачами он увиделся, когда был в карцере, и они оказывали ему помощь не в больничном кабинете, а в карцере. Вот так они начинали лечить его. Поистине невероятно.

- Ваше участие в этом процессе с момента, когда Вы взяли на себя защиту Антонио Геррэро, было особенным. Чем объяснить эту страстность Уэйнгласса?

- Как адвокат я никогда не гнался за деньгами и не участвовал в денежных спорах, в которых кто-то старается выиграть за счет другого. С тех пор, когда я учился в университете, нас учили тому, что быть адвокатом это брать на себя обязательства перед справедливостью, я взял их как таковые, со всей преданностью. С тех пор я выступал в делах, в которых нарушается справедливость или которые имеют политический характер, как я понимаю политику: то есть обязательства перед теми, кому ежедневно отказывают в справедливости. Также - в процессах, которые в Соединенных Штатах иногда приобретают международное значение. В данном же случае переплелись все эти три элемента. Есть еще кое-что: мы представляем пятерых необычайных людей. Антонио для меня это не просто подзащитный. Быть его адвокатом - это больше, это просто честь.