Наша библиотека

НАЗАД ДАЛЕЕ

ЭРНЕСТО ЧЕ ГЕВАРА "ЭПИЗОДЫ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ВОЙНЫ"

 

Наши силы крепнут

Апрель и июнь 1958 года были насыщены важными для революционного движения событиями.

Начиная с февраля, после боя при Пино-дель-Агуа, повстанческое движение постепенно пошло на подъем, грозя превратиться в мощную волну народного гнева, перед которой не могли бы устоять никакие силы. По сей стране люди включались в борьбу против ненавистной диктатуры Батисты. Особенно эта борьба усилилась а Орьенте.

Вскоре после поражения всеобщей забастовки, санкционированной Национальным руководством “Движения 26 июля”, размах антиправительственных выступлений пошел на убыль. Меньше всего их было в июне, когда правительственные войска все больше сужали кольцо окружения вокруг 1-й колонны Повстанческой армии.
В первых числах апреля Камило Сьенфуэгос спустился с гор Сьерры и начал продвигаться в направлении района Куато. Позднее он был назначен командиром 2-й колонны, которой было присвоено имя Антонио Масео (Антонио Масео – национальный герой Кубы. Вместе с Хосе Марти и генералом Максимо Гомесом генерал Антони Масео возглавил в 90-х годах Х1Х века национально-революционную войну кубинского народа против испанских колонизаторов. – Прим. ред.). Продвигаясь по равнинам провинции Орьенте, Камило совершил ряд незабываемых подвигов. Он был первым майором Повстанческой армии, который начал сражаться с противником на равнине, черпая моральные и физические силы в принципах, выработанных в горах Сьерра-Маэстры. Даже в дни после поражения всеобщей забастовки 9 апреля, когда Камило пришлось отступить к горам, он ухитрялся доставлять батистовцам много забот.

В дни наибольшего подъема революционного движения, когда обстановка была благоприятной, возникло несколько антиправительственных групп. Среди членов этих групп были люди, которые действительно хотели сражаться с батистовским режимом, но были и те, кто думал лишь о том, как бы сохранить незапятнанным свой мундир и после победы с триумфом войти в Гавану. После 9 апреля, когда началось наступление батистовских сил, некоторые из этих групп прекратили свое существование, другие же присоединились к повстанцам в Сьерра-Маэстре.

Желая подорвать моральный дух Повстанческой армии, батистовцы обещали помилование всем повстанцам, которые добровольно явятся к представителям власти. В районах боевых действий партизан противник стал сбрасывать с самолетов листовки следующего содержания :

“Соотечественник! Если ты оказался замешанным в антиправительственном заговоре и в настоящее время продолжаешь находиться в лесах или в горах, у тебя есть возможность одуматься и вернуться в лоно своей семьи.

Правительство обещает с уважением отнестись к твоей жизни и вернуть тебя к домашнему очагу, если ты сложишь оружие и будешь действовать согласно закону.
Ты должен явиться к губернатору провинции, председателю муниципального совета, знакомому члену конгресса, к военным, военно-морским или полицейским властям или обратиться к представителям духовной власти.

Если ты находишься в ненаселенном месте, приходи к командиру ближайшего воинского подразделения с винтовкой на плече и с поднятыми вверх руками.
Если ты решишь явиться к представителям власти в городе, спрячь предварительно где-нибудь в надежном месте свое оружие, чтобы его можно было немедленно взять оттуда.

Сделай это как можно быстрее, поскольку в зоне, где ты находишься, правительством будут по-прежнему приниматься самые решительные меры к установлению всеобщего спокойствия”.

Ниже текста листовки были помещены фотографии тех, кто якобы уже явился к властям с повинной. Многие фотографии были грубой подделкой.

Контрреволюция усиливала свою деятельность, но мы верили, что она в конечном счете переломает себе костиоб острые горы Сьерры. В конце же апреля и начале мая 1958 года батистовцы были еще достаточно сильны.

Наша задача на первом этапе рассматриваемого периода состояла в том, чтобы поддерживать действия 4-й колонны, которая подошла к окрестностям населенного пункта Минас-де-Буэйсито, где были расквартированы подразделения Санчеса Москеры. Боевые действия с противником ограничивались мелкими стычками, и ни та ни другая сторона не отваживалась на решительный бой. По ночам мы бросали в батистовцев самодельные гранаты, но им была уже известна малая убойная сила этого оружия. Для своей защиты они просто натянули большую проволочную сетку, на которой, производя лишь много шума, взрывался заряд этих гранат, помещенный в консервные банки из-под сгущенного молока.

Мы располагались примерно в двух километрах от населенного пункта Минас, в местечке Ла-Отилия, в доме местного латифундиста, и вели наблюдение за действиями Санчеса Москеры. Время от времени между нами происходили любопытные стычки. Рано утром батистовцы выходили на карательные операции, сжигали хижины крестьян, забирали их имущество и скрывались прежде, чем мы успевали прийти на помощь. Враг безжалостно расправлялся с крестьянами, которых он подозревал в связях с повстанцами. Иногда батистовцы нападали на паши небольшие партизанские группы и обращали их в бегство.

Я никак не мог понять, почему Санчес Москера мирился с нашим пребыванием в удобном доме, находившемся поблизости от него и не вызывал авиацию, чтобы атаковать нас с воздуха; тем более что местность была ровная и на ней было трудно укрыться. Мы предполагали, что Москера, по-видимому, боялся того, что с самолетов увидят, как близко располагаются повстанцы, и потребуют от него дать объяснения, почему он до сих пор не атаковал и не уничтожил их.

Однажды я вместе со своим адъютантом отправился к Фиделю, который находился тогда в Хибаро. Дорога была дальняя, и идти пришлось практически целый день. Поговорив с Фиделем, я отправился в обратный путь. По какой-то причине мой адъютант должен был остаться в Хибаро, и мне пришлось взять другого сопровождающего.

Некоторое время.мы двигались по шоссе, а затем наша дорога, извиваясь, пошла через усадьбы и пастбища. Когда уже оставалось пройти небольшой отрезок пути, перед нами вдруг предстала странная и жуткая картина: на одной из полян с разбросанными пальмами лежали в ряд мертвые мулы, ярко освещенные взошедшей на небе луною. На некоторых из них осталась упряжь.

Спешившись, мы поближе подошли к первому от нас мулу и заметили на его туше пулевые отверстия. На лице моего спутника появилось выражение, типичное для героев ковбойских фильмов в подобной ситуации. В нескольких метрах от этого мула находился второй, дальше третий, четвертый, пятый и т. д. Среди трупов животных лежало тело убитого человека в штатской одежде. Было ясно, что к нам направлялся обоз и его перехватили солдаты Санчеса Москеры. Мой провожатый отказался идти дальше, сославшись на то, что он не знает эту местность. Он вскочил на лошадь, и мы дружески расстались.

У меня была с собой винтовка системы Беретта. Я двинулся по кофейной плантации, ведя лошадь под уздцы, и вскоре подошел к какому-то заброшенному дому, из которого послышался страшный шум. Я вначале сильно перепугался, но быстро понял, что виновницей этого шума была всего-навсего свинья, напугавшаяся не меньше меня. Медленно и с большими предосторожностями я преодолевал оставшиеся до нашего лагеря метры пути, но когда подошел к нему, то обнаружил, что там никого нет. После долгих поисков я нашел в доме одного спящего товарища, от которого узнал, что остававшийся за меня Универсо приказал всем покинуть лагерь, считая, что противник может напасть на нас ночью или на рассвете. Зная, что бойцы хорошо рассредоточены и готовы к обороне, я решил переночевать в этом доме вместе с его единственным обитателем. В ту ночь я чувствовал себя храбрецом, испытывая удовлетворение оттого, что мне удалось победить страх, который я испытал в пути, когда один добирался до командного пункта. Самое крупное наше столкновение с Санчесом Москерой произошло в небольшом поселке или, скорее, деревушке, носящей название Санта-Роса. Получив на рассвете сообщение о том, что Санчес Москера находится в Санта-Росе, мы быстро отправились туда.

Противник был уже близок. Мне пришлось спешиться и вместе с находившейся со мной группой бойцов, занять позицию на небольшом холме. Батистовцы сделали по нас несколько неточных очередей. Через некоторое время справа от меня стрельба стала усиливаться. Я направился на правый фланг наших позиций, чтобы выяснить, что там происходит. Но когда я был уже на середине пути, вражеский огонь прижал меня к земле. Слева солдаты Санчеса Москеры, сделав несколько выстрелов из минометов, уже стали взбираться на холм к нашей позиции. Вокруг стоял невообразимый гам. Мои бойцы, не имевшие почти никакого боевого опыта, сделали несколько беспорядочных выстрелов и побежали вниз по склону холма. Я остался один и вскоре увидел перед собой несколько солдат. Один из них бросился преследовать повстанцев, бежавших по кофейной плантанции. Я выстрелил в него из винтовки, но промахнулся. Тотчас же по мне открыли. огонь несколько человек. Я, петляя, побежал за своими бойцами, и вдогонку мне неслись презрительные крики каскитос. На моем плече болтался тяжелый кожаный подсумок. Наконец я добежал до деревьев, но тут у меня из рук выпала винтовка. С трудом удерживаясь на ногах, я подобрал ее и снова бросился бежать, сопровождаемый на этот раз густым облаком пыли от падавших вокруг меня пуль. Стлавшееся за мной облако пыли было подобно кружеву. Почувствовав себя в безопасности, я присел отдохнуть на лежавший в кустах большой камень. Астма, сжалившись надо мной, дала мне пробежать несколько метров, но теперь мстила за это. Сердце буквально готово было выскочить из груди. По треску ломаемых веток я понял, что ко мне кто-то приближается. В этот миг у меня было только одно желание – бежать дальше, но это было уже невозможно. Вскоре передо мной появился наш заблудившийся новобранец. Слова утешения, которые он произнес, были примерно следующие: “Не беспокойтесь, майор. Я умру вместе с вами”. У меня не было желания умирать, и я с трудом сдержался, чтобы не послать его куда следует. Кажется, все обошлось хорошо, но в этот день я чувствовал себя трусом.

Ночью мы подвели итоги. В бою погиб прекрасный товарищ по фамилии Мариньо. Больше врагу нечем было похвастаться.

На наших позициях, вскоре оставленных противником, был найден труп зверски убитого крестьянина. Нам было непонятно, за что его убили батистовцы. Аргентинский журналист Хорхе Рикардо Мазетти, который тогда впервые попал к нам в Сьерру, сфотографировал убитого крестьянина своим портативным фотоаппаратом. В дальнейшем с этим журналистом у меня завязалась большая и прочная дружба.

После этого боя мы ушли из Ла-Отилии. Вместо меня командиром 4-й колонны стал Рамиро Вальдес, получивший в эти дни повышение. Я покинул этот район в сопровождении небольшого отряда бойцов. Передо мной была поставлена задача создать и возглавить партизанскую школу. В ней должны были пройти подготовку повстанцы, которым предстояло совершить переход из Орьенте в Лас-Вильяс. Кроме того, необходимо было развернуть подготовку к общему наступлению нашей армии, которое становилось уже неизбежным. Конец апреля и начало мая были посвящены обучению людей и переброске в горы как можно большего количества продуктов и медикаментов.

Одновременно перед нами стояла задача добиться налогообложения торговцев сахаром и скотом. В один из этих дней в горы поднялся Ремихио Фернандес, крупный торговец скотом, который наобещал нам с три короба, но, спустившись на равнину, забыл все свои обещания. Ничего не дали и торговцы сахаром. Правда, потом, когда наши силы окрепли, мы взяли свое, но в первые дни наступления нам приходилось обходиться без сахара и мяса.

Спустя некоторое время к нам прибыл Камило со своими бойцами. От нас требовалось как можно лучше обеспечить оборону нашей небольшой территории, где находились бесценные богатства: радиопередатчик, госпитали, склады со снаряжением и боеприпасами. Мы имели даже аэродром, расположенный в горах около Ла-Платы, на котором мог приземлиться легкий самолет.

Фидель придерживался принципа, что достижение неуязвимости наших позиций зависит прежде всего от количества и уровня подготовки людей, которыми мы располагаем, а не от численности противника. Именно из этого принципа исходили повстанцы в своей тактике. Все наши силы были сосредоточены поблизости от главного командования повстанческих сил с тем, чтобы можно было быстро выступить единым фронтом, Мы располагали немногим больше 200 винтовок, когда 25 мая началось долгожданное наступление. Оно началось в разгар митинга, на котором Фидель обсуждал с крестьянами проблему сбора урожая кофе, поскольку батистовцы не разрешали увеличить число поденщиков.

Присутствовало на митинге 350 крестьян, очень заинтересованных в решении этой проблемы. Фидель предложил выпустить деньги в Сьерра-Маэстре для оплаты труда поденщиков, создать кооперативы, которые бы ведали распределением работы и предметов потребления, а также организовать правовую комиссию. Кроме того, крестьянам была предложена помощь Повстанческой армии на время проведения сбора урожая. Когда митинг уже подходил к концу, пришло сообщение о том, что в схватку с противником вступили бойцы, которыми командовал капитан Анхел Вердесия. Вражеская авиация уже приступила к огневой обработке местности.

НАЗАД ДАЛЕЕ

ЭРНЕСТО ЧЕ ГЕВАРА "ЭПИЗОДЫ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ВОЙНЫ"