Газета "Круг друзей"

9 октября 1967 года в джунглях Боливии оборвалась жизнь пламенного революционера, соратника Фиделя Кастро, легендарного Че Гевары

Памяти Че

Снова этот день, и я снова не знаю, что сказать. Вроде уже и свыклись с этой мыслью, равнодушно выражаем свою скорбь и почтение. Такая пошлость, такое мещанство. Я должна сказать и верю, что буду услышана. Культ личности оказался не таким, совсем не таким, которого мы ждали. Он - на футболках, на сумках, на плакатах, но - не в душе. Его лицо знают - его идеи забыты. Самое страшное, что могло с ним случиться - случилось. Расфасованный товар, успешный модный бренд... Проклятье! А он - жил так, как должно жить. Горел, боролся, жил идеей, верой, идеалом. А мы с постной миной проходим мимо его коммерческих изображений, говоря друг другу бред вроде: "капиталистические ублюдки", но и сами не далеко ушли. Потому что не живем так, как жил он - одним порывом, жаром души и дыханием других.

Скажите мне, что он жил только для себя - и я брошу в вас камень. Каждую минуту своей жизни, своей борьбы он посвятил другим. Мы знаем, что только так и можно жить - но боимся оторваться от уюта, быта, пересудов за спиной - мало ли что кого держит. Человек, который положил жизнь за других, должен писаться с большой буквы. Поэтому я говорю: "сегодня умер Команданте Че Гевара", и мне тяжело это говорить. Я слишком ему благодарна, он слишком многому научил меня. Этот свет, который так ярко горел в нем, зажигает других и сейчас. Когда мне говорят: "от него отвернулся весь мир", я пожимаю плечами. Какой мир? Западный? Сытые довольные люди на чистых простынях, для которых он экстремист? Они и представить себе не могут то измождение, в котором он встретил свой последний рассвет, боль душевную и физическую, ночи без сна, и постоянные разрывающие мысли о тех людях, кто еще несчастнее...

Я знаю твердо - так жить я не смогу никогда. Но мир становится светлее, если знать, что он - был. Не легенда, не миф, а живой человек из плоти и крови, хоть иногда в это трудно поверить. И сегодня его не стало. Я вспоминаю рассказы очевидцев о его последних минутах, и мне становится очень страшно. Могли бы вы, зная о своей скорой смерти, ласково говорить с охранниками, с вражескими офицерами? Я - нет.

Когда я вспоминаю о нем, мне в первую очередь вспоминается его улыбка. И игры, которые он устраивал для "барбудитос" - детей. И споры с Фиделем, что женщин-партизанок нельзя отправлять на огненные рубежи. И... Ох, слишком много хорошего мне вспоминается.

Его нет в живых, но он здесь, с нами.

Мы Вас не забудем, Команданте! Как бы это глупо не звучало. Когда-нибудь, когда над островом Свободы разольется в томном небе красная заря, он выйдет, слегка покачиваясь от усталости, из своего кабинета в Ла Кабанья, и скажет в своей всегдашней грубовато-добродушной манере что-нибудь вроде: "Что ж вы здесь без меня наворотили?", и все встанет на круги своя. И будет общество равноправия, добра и справедливости, где не будут умирать от голода дети, где не будет войн, убийств и насилия, и начнется новая эра. Понимаете, не может быть по-другому.

Просто не мо-жет.
Будет Свет, будет Мир.
Простите меня, Команданте, что я не могу жить, как Вы.
До Вечности - Hasta la victoria siempre!
(И он обязательно ответит: "Ну и глупость же ты здесь наговорила!". И улыбнется).

....Вы приходите с легким ветром,
С солнечным светом,
Чтобы озарить знамя
Светом Вашей улыбки...

Спасибо. Большое Вам спасибо.

Д. Яхиева, студентка
г. Хабаровск