МАРТА ХАРНЕКЕР “ДЕЛАЯ ВОЗМОЖНЫМ НЕВОЗМОЖНОЕ. ЛЕВЫЕ СИЛЫ НА ПОРОГЕ ХХI ВЕКА”

ДАЛЕЕ

1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ КРИЗИС.

1) ТРИ ПРИЧИНЫ.

447. Кризис латиноамериканских левых имеет тройственное происхождение:
Историческая неспособность выработать собственное мышление, которое исходило бы из реальности субконтинента и каждой страны, ее традиций борьбы и потенциала к изменениям. За исключением малого числа попыток в этом плане - среди которых особо надо отметить усилия Мариатеги в 20-е годы и оборвавшиеся усилия Че в 60-х - основная тенденция латиноамериканских левых была экстраполировать модели с других широт: советскую, китайскую. Реальность анализировалась в европейских параметрах: например, Латинскую Америку считали феодальной формацией, тогда как имел место зависимый капитализм, или же применялась схема европейского классового анализа к странам с преобладанием индейского населения, что вело к недооценке значения этно-культурного фактора. (Этот пункт следует развить больше. См. книгу Хосе Арико “Маркс и Латинская Америка”, где автор пытается объяснить причины такого разфазирования марксизма и его приложения в Латинской Америке).

448. Латиноамериканские левые также не проделали тщательного анализа социалистического опыта - его успехов и поражений - и не сделали из них научных выводов.

449. Последней и, видимо, наиболее важной причиной этого теоретического кризиса является отсутствие критического изучения капитализма конца ХХ века - капитализма эпохи электронико-информационной революции. Я не говорю об изучении частностей, определенных аспектов капиталистического производства - которые, безусловно, существуют - речь идет об интегральном и строгом изучении, подобно тому, как Маркс исследовал капитализм времен индустриальной революции.
450. В чем изменяется, например, концепция прибавочной стоимости, центральная в критическом анализе Маркса, при роботизации и цифровых вычислительных машинах? Как влияет на технические и социальные производственные отношения, на отношения распределения и потребления введение новых производственных технологий? Какие изменения претерпели пролетариат и буржуазия, когда знание становится одной из фундаментальных производительных сил? До каких пределов дойдет нынешняя глобализация экономики и ее последствия? Какие элементы могут составить объективную базу для трансформации этого типа производства?

451. Такой анализ имеет фундаментальное значение, поскольку альтернативное общество не может возникнуть без потенциала, скрытого в обществе сегодняшнем. И провести этот анализ можно только с применением научного инструментария, оставленного нам Марксом.

452. Кризис социализма в Восточной Европе не означает - как тужатся показать многие буржуазные идеологи - что надо поставить под сомнение научные основы Маркса. К сожалению, часть левых очень восприимчива к антимарксистской пропаганде неолибералов, которые винят в произошедшем в соцстранах Восточной Европы саму теорию Маркса; кулинарный рецепт не виновен в ожоге из-за того, что не в меру раздули огонь в плите.

2) МАРКСИЗМ, НАУКА И ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕРМИНИЗМ.

453. Я полностью согласна с Луи Альтуссером, что великим вкладом Маркса было открытие исторической науки. Французский философ говорит, что Маркс основал новый континент науки, континент Истории, как ранее Фалес континент Математики и Галилей - континент Физики, так что было бы ошибкой сводить вклад Маркса лишь к политэкономии капитализма. Маркс стремился изучать капиталистическое общество в целом, а не только его экономическую инфраструктуру (см. план работ, который Маркс формулирует в “Фундаментальных элементах критики политэкономии”).

454. Следует отметить, что Маркс и Энгельс всегда считали, что их вклад являет собою науку не точную в том смысле, что могут намечаться основные черты и направления развития, но невозможно детальное точное знание всех влияний и условий.

455. Т.о. речь идет о научной концепции, которую некоторые ставят под вопрос за ее относительность, но которую подтверждают недавние научные открытия в изучении природных процессов. Эти открытия подтверждают, что там, где может видеться полный беспорядок, на деле существует определенный порядок и внутренние законы, как, например, в метеорологии.

456. Это открытие стало возможно благодаря революции компьютерных технологий - что позволяет математически исследовать хаотические системы - и имеет такое широкое приложение, что породило новую науку: теорию хаоса.

457. Рассматривать вклад Маркса означает также рассматривать исторический детерминизм. Надо уточнить: речь идет не о механическом детерминизме, классической механики, описываемым законами Ньютона, соотносящими причины и следствия простейших явлений; ни о эволюционистском детерминизме Дарвина - процессе эволюции вида в постепенной форме через определенные шаги с постоянной скоростью; наиболее близка была бы эволюционная теория так называемого “точечного равновесия” - процесса развития явления не постепенного, но с разрывами, регрессами и паузами - а также законов нелинейных отношений (то, что Энгельс называл “динамическими законами”), которые являются только последовательными приближениями, которые постоянно уточняются по мере новых открытий.

458. Согласно нобелевскому лауреату, химику Илье Пригожину, Маркс и Энгельс приблизились к этим новым научным идеям еще сто лет назад (Идея истории природы, как части материализма, была заложена Марксом и детальнее разработана Энгельсом. Современное развитие физики, открытие конструктивной роли, играемой необратимостью, поставили в естественных науках тот вопрос, который давно уже сформулировали материалисты). Со своей стороны Джеймс Глейк, исследователь теории хаоса, признает, что советские ученые были более продвинуты, чем их коллеги в Европе и США, и уже в 50-е годы располагали важными исследованиями хаоса.

459. Вудс и Грант считают удивительным, что пионеры теории хаоса, пытаясь порвать с дискредитировавшей себя “линейной” методологией и выработать “нелинейную” математику - более согласующуюся с турбулентной реальностью постоянно изменяющейся природы - похоже, абсолютно не в курсе, что единственная подлинная революция в логике за 2 тысячи лет - диалектическая логика Гегеля, усовершенствованная Марксом и Энгельсом на научной материалистической базе.

460. Хинкельаммерт, в свою очередь, считает, что теория Маркса слишком критична для социальных и экономических наук, она похожа на физику, каковая не кажется подходящей почвой для господствующих идеологических позиций .

461. С учетом изложенного полагаю, что ясно, почему я придаю такое значение усилиям Альтуссера показать специфический характер исторического детерминизма, открытого Марксом, который отвечает не на линейную случайность, а на структурную.

462. Конечно, в работах основоположников марксизма можно найти места, которые, вырвав их из контекста, можно интерпретировать как механистические или эволюционистские, однако это имеет свое объяснение: Маркс и Энгельс были конкретными людьми в конкретном мире, где был определенный уровень развития наук и в том идеологическом поле, где они реализовывали свои исследования и открытия. Им часто приходилось брать слова из тогдашнего понятийного аппарата наук для определения своих открытий. (Альтуссер не зря отмечает роль, которую играет идеологическое поле в мышлении автора и что надо знать проблематику этого поля, чтобы понять, когда рождается новое оригинальное мышление, не являющееся перепевом других авторов. Надо изучать также эволюцию взглядов каждого автора и изучать вопросы, которые перед ним ставило время.)

463. Где же искать подлинное понимание Марксом детерминизма? В наиболее зрелой его работе, “Капитале”, изучая функционирование открытых им законов, например, закон тенденции снижения нормы прибыли. Чего только о нем не говорили и как мало поняли в глубине мысли автора! Говорят даже, что Маркс ошибся и норма эта не снизилась по ходу истории, как предполагал Маркс, но даже повысилась в “золотые годы”, и хотя вновь стала падать в 70-х, смогла оправиться от этого падения. Чего не видят эти поверхностные критики: Маркс не говорил, что эта норма неизбежно уменьшится, он говорил о тенденции к снижению, но в то же время показывал, как капитализм ищет средства противодействия этому и как рабочие сражаются против этих мер, применяемых капиталом. Если бы не было этой тенденции, не было бы и мер противодействия ей. Развитие капитализма можно понять лишь рассматривая совокупно оба этих фактора - закон тенденции и меры по противодействию ей.

464. Это Маркс писал: Трудность, которая стоит перед нами - не та, что перед прежними экономистами, но противоположная: описать, почему это снижение не является большим или более быстрым. Должны действовать противодействующие влияния, вмешивающиеся в действие общего закона и у аннулирующие его, придавая ему характер тенденции, и по этой причине мы называем снижение нормы прибыли тенденционным снижением.

465. Это детерминизм нового типа, не имеющий ничего общего с детерминизмом естественных наук времен Маркса, дает пространство для действия человека в истории. Вспомним, что для Маркса классовая борьба - мотор истории. Маркс дает нам знания, позволяющие видеть, в каком месте нам надо бороться, чтобы наше действие было наиболее эффективным, почему мы должны сражаться, чтобы изменить мир - в противоположность тезису механистического эволюционизма, проповедующему приход социализма как продукта присущих капитализму внутренних противоречий.

466. Поэтому Че не противоречит Марксу, утверждая, что задача руководителей - создать все условия для взятия власти, а не превращаться в простых наблюдателей революционной волны, рождающейся в гуще народа. Поэтому следует делать различие между объективными и субъективными факторами революции.

467. Че, без сомнения, был мечтатель в лучшем смысле этого слова, но это не значит, что он был волюнтарист. Как марксист, он знал, что желания, намерения и воля людей не всемогущи, что они должны учитывать объективные обстоятельства. Не надо путать волюнтаризм с упорством.

468. Че писал: “Не всегда надо ждать, когда сами сложатся все условия революции: повстанческий очаг может создать их” и это утверждение тесно связано с другим: “Народные силы могут выиграть войну у регулярной армии”. Оба утверждения вытекали из практики кубинской революции, которую Че считал вкладом в революционное движение. Они служили ему для борьбы как с пассивностью революционеров и псевдореволюционеров, которые оправдывают свое бездействие тем, что с регулярной армией ничего нельзя поделать, так и с теми, кто только ждет, что каким-то магическим способом появятся все необходимые объективные и субъективные предпосылки для революции, без того, чтобы содействовать их появлению.

469. Но Че прекрасно знал, что история общества есть не только продукт человеческой воли и потому не говорил, что повст. очаг может создать все условия для революции. Если прочесть внимательно его утверждение, можно видеть, что нет необходимости наличия “всех” революционных предпосылок, чтобы начать вооруженную борьбу, что повст. очаг может создать недостающие условия, если существуют минимальные условия для организации и укрепления первого повст. очага; среди этих условий он называет нарушение мира со стороны вооруженных сил угнетателей с целью подавления нарастающего народного недовольства.

470. В другой работе он говорит, что объективные условия создаются голодом народа (продукт структурного кризиса зависимого капитализма, ведущего к снижению реальной зарплаты и росту безработицы и полубезработицы), реакцией народа на этот голод и террором, развязанным, чтобы подавить эту реакцию, а также вызываемой этим волной ненависти, но не хватает еще субъективных условий, важнейшее из которых есть сознание возможности победы силовым путем перед лицом империи (США) и ее внутренними союзниками.

471. Когда он анализирует, почему не произошло ожидавшегося народного восстания в момент десанта с “Гранмы”, то говорит, что кроме различных аномальных стечений обстоятельств, сопутствовавших высадке, в народе существовало сознание необходимости перемен, но не было еще уверенности в их возможности. Роль партизанской борьбы была именно в создании этой уверенности. Последовательно громя армию Батисты, партизаны демонстрировали возможность побеждать ее, открывая народу путь к власти.

472. Роль авангарда, согласно Че, создавать, инициировать условия, необходимые для взятия власти, а не быть просто наблюдателем революционной волны.
473. Фидель уточняет, объясняя, что они не собирались брать власть несколькими десятками бойцов, но имели целью партизанскими действиями создавать условия для революционной борьбы масс за власть. Они имели в виду использовать существующие объективные условия страны, в первую очередь - положение крестьян. Но им никогда бы не пришло в голову начинать партизанскую борьбу в сельской местности там, где нет латифундизма, где крестьяне - хозяева земли, в стране, где нет безработицы.

474. Согласно Фиделю, Движение 26 июля вступило в борьбу, исходя из серии предпосылок, среди которых: режим эксплуатации, существующий в стране, и убеждение, что народ желает революционных перемен, хотя пока еще и не слишком осознанно. Штурм Монкады и пропаганда программы его участников дали народу это осознание необходимости перемен, а затем, после высадки с “Гранмы”, военные успехи партизан дали массам уверенность в победе. Действия авангарда, т.о., создавали не только субъективные условия для революции, но содействовали также окончательному формированию объективных условий, в том числе базового - кризиса верхов. Режим зашатался, когда его становой хребет, армия, оказалась неспособной остановить наступление Повстанческой армии.

475. Т.о. роль Движения 26 июля, как субъективного фактора, играет в кубинской революции и выводах Че из ее практики очень важную роль, т.к. оно не только инициировало качественное изменение в действиях революционных классов, но и ускорило национальный кризис, ввергнув в кризис буржуазное правительство, и это не противоречит марксистской концепции истории.

476. Открытие этого нового типа детерминизма позволило Марксу понять, как функционирует капиталистический режим его эпохи и куда он идет. Маркс на век вперед предвидел происходящий сегодня в мире процесс глобализации.

477. Отрицать марксистский детерминизм - значит отрицать весь теоретический каркас, созданный Марксом с целью дать рабочему классу концептуальное оружие для его освобождения. Показывая, как функционирует капиталистическое производство, его законы и внутренние противоречия, он позволяет эффективно организовать борьбу против эксплуатации. (Альтуссер: Маркс хотел дать рабочему классу понимание механизмов капиталистического общества, его отношений и механизмов, чтобы облегчить и усилить его борьбу. Его единственной целью была классовая борьба, чтобы помочь в революции рабочему классу, чтобы затем покончить и с классами, и с их борьбой).

478. Большим вкладом Маркса было разъяснение социальной динамики. Если мы отрицаем в марксизме его способность понимать социальную динамику, - и тем самым понимать историю человечества не как продукт чисто субъективных действий, но как действия субъектов в рамках определенных объективных пределов - то отрицаем нашу способность овладеть сущностью и эффективно действовать в социальной реальности.

479. Если мы хотим преобразовать мир, то должны быть способны выработать стратегию и тактику, которые могут быть только результатом анализа объективной реальности.

480. Мы должны быть способны определять потенциал борьбы различных социальных секторов, образующих вкупе субъект социальных изменений: где сегодня этот потенциал? где мы должны работать? как мы должны его организовать? в чем противоречия системы? каково наиболее слабое звено? Дать серьезный ответ на эти вопросы может только научный анализ общества.

481. Замечу, что я применяю термин “марксизм” только для упрощения изложения, не забывая, что и сам Маркс не хотел именовать так свои научные исследования, так как на имя автора может претендовать лишь догма, но никогда - наука. Мы говорим о математике, физике, антропологии, психоанализе, но эти науки не называются галилеизмом, ньютонизмом, левистроссизмом, фрейдизмом, потому что каждая наука имеет развитие, превосходящее вклад ее основателя. Можно говорить о вкладе того или иного автора, но наука, как таковая, фамилии не имеет, она всегда продукт коллективного творчества.

482. С другой стороны, говоря о марксизме, я имею в виду только вклад самого Маркса, а не всю науку об историческом движении, которую Маркс основал своими достижениями.

483. Наконец, если мы считаем марксизм наукой, логично, что его развитие должно быть непрерывным, и если оно тормозится, можно с уверенностью говорить о кризисе этой науки. (Уже Р.Люксембург в начале века анализировала причины застоя марксизма). Если цель науки - общество и его изменения - а со времен Маркса произошли существенные изменения - логичным было бы создание новых инструментов, соответствующих новой реальности, для создания которых имеются последние открытия во многих областях знания, но именно это и не было сделано. Поэтому можно говорить о кризисе марксизма - или, что гораздо точнее - кризисе исторической науки, основанной Марксом. Этот кризис был наиболее глубок в соцстранах, т.к. со времен Сталина марксизм превратился в официальную науку, т.е. антинауку, догму, пребывая в застое десятилетия. (Другие предпочитают говорить о “кризисе марксистов”: ...поскольку я ни марксист, ни антимарксист, и считаю Маркса классиком, с которым необходимо считаться, как с Гоббсом или Гегелем, существует не кризис марксизма, а марксисты в кризисе. Только марксист, считающий марксизм универсальной доктриной, или антимарксист, отрицающий весь марксизм от начала и до конца, могут с болью или радостью говорить , что марксизм в кризисе. Первый - потому что не находит там того, что ищет, второй - поскольку констатация одной ошибки означает для него полный провал и конец. (Боббио) Полагаю, что здесь есть резон, нельзя говорить о кризисе марксизма в этом смысле, поэтому я говорю о кризисе исторической науки, основанной Марксом, за который ответственны теоретики, неспособные развить ее до высот, требуемых временем.)

484. Кризис марксизма не означает, тем не менее, что утратил ценность основной аналитический инструментарий, выработанный Марксом для изучения общества и его изменений. Кто дал наиболее точную и глубокую критику капитализма своего времени? Кто лучше него был способен указать, куда шло человечество в рамках капиталистического способа производства? Интересно заметить, что сегодняшняя социальная наука не может обойтись без его вклада. Парадоксально, но капиталисты больше используют марксизм для выработки своей контрреволюционной стратегии, чем мы для нашей стратегии революционной. Достаточно глубоко изучить стратегию войн малой интенсивности, чтобы увидеть, сколь успешно они применяют марксистские категории, и еще больше это видно, если изучить документы Санта Фе 2 относительно постоянных институтов государства.

485. Наконец, хочу уточнить, что для меня защита вклада Маркса не означает, что я не считаю все, что написано Марксом, догматом веры, не думаю, что его труды свободны от ошибок. Полагаю, что надо актуализировать его вклад новыми исследованиями и концепциями, отражающими новую реальность.

486. Левые силы должны переоценить теорию, как необходимое оружие социальных изменений: уделяя время теоретическому формированию, пополняя интеллектуальные кадры, создавая научно-исследовательские общества, организуя постоянные народные школы кадров.

ДАЛЕЕ

МАРТА ХАРНЕКЕР “ДЕЛАЯ ВОЗМОЖНЫМ НЕВОЗМОЖНОЕ. ЛЕВЫЕ СИЛЫ НА ПОРОГЕ ХХI ВЕКА”